
Зашла вчера в студенческий паблик Вконтакте, решила посмотреть, о чем там студиозы в каникулы говорят? А оказывается, в августе там в основном говорят только что поступившие желторотики, интересуются, можно ли в общежитие с черепашкой заселиться, и можно ли туда со своим одеялом приезжать, и правда ли, что на этаже есть главный, и ему тыщу в месяц отстегивать?! И прочие наивные и порой глупые вопросы задают. Отвечают им бывалые студенты с издевкой, хотя есть и нормальные ответы по существу.
Эх, юность лучезарная... Я жила, будучи студенткой и аспиранткой, последовательно в четырех общежитиях. Первое - шумное, грязное, веселое, самое интересное и незабываемое, любимое, 5 человек в комнате, туалет в конце коридора, душ в подвале (там было криво заколоченное окошко и рядом стояла швабра, которой мы тыкали в дыру между досками, когда там загорались сладострастные глаза местного извращенца, любителя подглядывать). Общага была совершенно интернациональная, царили любовь, дружба, споры до утра, песни под гитару и вообще было счастье.
Второе- чистое, тихое, комендант и его зам - из органов. В советское время туда заселяли аспирантов из капстран, традиции сохранились. Жила я там в комнате то одна, то с француженкой, то с китаянкой. Все чинно-спокойно, немного настороженно. Эти обе общаги были на Васильевском острове.
Третье общежитие - в Петергофе. Квартирного типа, три комнаты, в каждой по молодой семье, кухня одна, туалет и душ у нас были свои личные. Никакого духа студенческой вольницы... Все сидят по своим комнатам и что там делают, неизвестно. Самое плохое было - дорога. 50 минут на электричке! И потом еще пешком топать минут 20 через лесок и пустырь, где время от времени обнаруживались очередные извращенцы, слава богу, не агрессивные.
А четвертое общежитие было на улице Хлопина, метро Академическая, мы там недолго жили. Дочке было 4 года, я ее таскала на оперы и балеты, сейчас она говорит, что из тех театров не помнит ничего. А я говорю, что в подкорке у нее все равно это осталось - и тягучая какофония звуков из оркестровой ямы перед спектаклем, и то, как по взмаху дирижерской руки, после наполненной ожиданием тишины, вдруг начинается музыка. А потом едет занавес, и сцена оживает...
Вкус - он вот так воспитывается, фоном.